| МАТЧИ КОРОЛЕЙ ШАХМАТ |
|
ПЕРВЫЙ МАТЧ |
СТЕЙНИЦ ЧИГОРИН |
СТЕЙНИЦ ГУНСБЕРГ |
СТЕЙНИЦ ЛАСКЕР |
ЛАСКЕР МАРШАЛЛ |
| ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА |
|
|
|
|||||||||
|
Вильгельм Стейниц был не просто чемпионом мира. Он был величайшим шахматным теоретиком из всех когда-либо живших на свете, ибо он первый придал шахматной игре наукообразный характер и подвел под шахматную теорию твердый логический фундамент. Стейниц выделил ряд существенных признаков позиции и открыл, что блестящие атаки зачастую успешны только из-за крайне слабой защиты. Его учение стало поворотным пунктом шахматной истории: именно со Стейница началась эра современных шахмат. Однако суть его учения понимали далеко не все, тем более что некоторые выводы сформулированные Стейницем, казались чересчур сухими, академичными, прямолинейными. Однажды, затронув в разговоре с американским чемпионом Мэкензи "королевскую" тему, Сейниц нашёл нужным специально пояснить своё отношение к этой фигуре: - Я играю королём по всей доске! Я заставляю его сражаться! С его помощью я получаю как бы лишнюю фигуру! А что делал Морфи? Он рокировал. Он прятал своего короля в безопасное место... В ответ на эту тираду невозмутимый американец заметил: - Недурные идеи. Как та, так и другая. В 1888 году богатый Гаванский шахматный клуб, с которым у Стейница сложились добрые отношения, предложил чемпиону выбрать себе самого достойного соперника и провести на Кубе очередной матч на первенство мира. Стейниц сразу же согласился и, не колеблясь, назвал имя Чигорина и весь шахматный мир воскликнул: старый Стейниц сделал смелый, но правильный ход! Имя Чигорина стало известно в русских шахматных кругах с 1875 года. В это время лучшими игроками были Винавер и Шифферс. С последним он сыграл три матча, из которых два выиграл и один проиграл. В матчах с Шумовым, Соловцовым, Ашаририным, Алапиным и др. он остался победителем. В 1881 году Михаил Иванович впервые участвовал в Берлинском международном турнире, где разделил 3 и 4 призы с Винавером, ниже Блекберна и Цукерторта. В 1882 году Чигорин на международном турнире в Вене первый раз сыграл со Стейницем (чемпионом мира) 2 партии, из которых одну выиграл, а другую проиграл. Нужно заметить, что в то время Стейниц был на вершине своей славы. Вполне понятно, что уже единичная победа над Стейницем заставила шахматное общественное мнение говорить о Чигорине, как о новом светиле. И действительно, на международном турнире в Лондоне (1883) Чигорин взял 4 приз, правда, позади Цукерторта, Стейница и Блекберна, но в то же время обе партии со Стейницем он выиграл. В этом же году Чигорин выиграл матч у соратника Морфи, А. де Ривьера. В 1888 году, руководя матчем Петербурга с Лондоном, он одержал победу и здесь. Стейниц, приглашая Чигорина играть матч, обошел, по крайней мере, десяток западных мастеров. Современная система Эло, приложенная к поединкам шахматистов прошлого, показывает, что Чигорин не входил даже в первую десятку сильнейших шахматистов мира. Лишь после матча со Стейницем Чигорин переместился на 3-4-е место в мировой иерархии. Таким образом мы видим, что шахматный талант Чигорина вывел из небытия Стейниц. Объяснение, которое дал Стейниц своему поступку, ровно ничего не объясняет. Стейниц говорит о стиле молодого Чигорина, восхищается этим комбинационным, ярким, энергичным стилем. Упоминает о своих встречах с ним. И все. Конечно, Стейниц не только создал себе соперника, но и дал возможность Чигорину пройти в матче самую хорошую школу мастерства. Винавер в свое время убедил Стейница помочь Чигорину, вырвать его из тенет нищеты. Винавер убедил устроителей турниров пригласить неведомого им шахматиста. Винавер познакомил Чигорина со Стейницем и Чигорин очаровал чемпиона мира. Стейниц сделал все для того, чтобы Чигорин вошел в большой мир шахмат - все! Мы выскажем догадку, которую невозможно проверить: Чигорин привлек внимание к себе необычностью своей судьбы. И конечно, об этой необычности знал Винавер, а через него узнал Стейниц. Великий русский маэстро Михаил Иванович Чигорин имел тогда еще небольшой послужной список, но был самым трудным, опасным противником для чемпиона: личный счет у него в партиях со Стейницем был 3:1. Чигорин исключительно много сделал для развития шахматной теории. В печати и главным образом в сыгранных им партиях он выступал против господствовавшего в XIX веке в шахматах направления, опиравшегося на так называемую «новую школу», созданную Стейницем. Стейниц и его последователи — и в первую очередь Тарраш - придавали слишком большое значение принципам «новой школы», часть из которых была и остается весьма ценной. Но стремление автоматически применять эти принципы без глубокого проникновения в сущность позиции с ее подчас неисчерпаемыми возможностями и неповторимой индивидуальностью обедняло шахматную игру, выхолащивало содержание партий. Совершенно иным чем у Стейница был подход Чигорина к шахматному творчеству. Анализируя ту или иную позицию, он всегда конкретно учитывал подчас глубоко заложенные в ней возможности и в зависимости от этого применял те или иные приемы борьбы. Конечно, такой подход к шахматам требует гораздо больших сил, затраты большей энергии, чем изучение позиций с заранее готовыми мерками и правилами. Но Чигорин был истинным шахматным художником и не признавал иного взгляда на шахматное творчество. Когда Чигорин был в достаточно хорошей спортивной форме, он буквально громил своих соперников. Страшным оружием в руках Чигорина была комбинация. Его великолепные, далеко рассчитанные атаки превращали позицию противника в руины. Матч должен был состояться в 1889 году, и времени на серьезную подготовку у Чигорина не оставалось, ведь надо было найти спонсоров для финансового обеспечения матча на первенство мира. Кроме денежного обеспечения самого матча необходимо было найти средства для проезда в Гавану и обратно, а также пребывания в ней. Поэтому все оставшееся до отъезда время Чигорин использовал для зарабатывания денег - давал сеансы одновременной игры со вступительным взносом, играл консультационные партии, участвовал в турнирах-гандикапах. Сложнее всего было собрать ставку матча - 2000 долларов. Узнав о трудностях Чигорина, Стейниц обратится к меценатам Гаваны, и они согласятся помочь. Так еще не раз будут они помогать друг другу для общего дела. В России организуют подписку, в которой соберут 1500 долларов, а 500 выделят три любителя из Гаваны. Как и Стейниц, Чигорин не был эклектиком, эпигоном, оппортунистом в шахматах, и вместе с тем более оппозиционной фигуры Стейницу, чем Чигорин, нельзя было себе представить. Ход матча происходившего в Гаване с 20 января по 24 марта 1889 года на большинство из 20 партий сразу показал общность их точки зрения на этот матч, как на возможность для каждого максимально проявить свою шахматную индивидуальность. Матч этот шел под знаком двух дебютов: гамбитом Эванса, дающим бурную открытую партию, начинал каждый раз Чигорин, и началом Цукерторта (ферзевой пешки), - Стейниц. На отношении Стейница к этим дебютам нужно несколько остановиться. Капитан английского флота В.Д. Эванс, хороший моряк и талантливый шахматист-любитель, изобрел в 1829 году гамбитное начало, при котором белые на четвертом ходу жертвуют свою пешку для быстрого развития своих сил, для создания положения, чреватого всякими неожиданностями для белых и для черных, положения в стиле «бури на море». В течение более полувека гамбит Эванса пользовался исключительной популярностью у шахматистов всего мира, он давал возможность авантюрной, острой игры. В большинстве своих партий за белых Чигорин играл гамбитом Эванса: английский капитан и русский разночинец сошлись во вкусах. И у Стейница было своеобразное отношение к этому гамбиту. Почти не играя его за белых, он с величайшим удовольствием принимал гамбит, играя черными: Стейниц считал, что создающееся положение дает блестящую возможность демонстрировать основные принципы своего учения. И не только к гамбиту Эванса, но и к остальным гамбитным началам было у Стейница такое же отношение. В первых встречах с Чигориным, в венском и лондонском турнирах, Стейниц, играя черными, проиграл обе партии, игранные гамбитом Эванса. За шесть лет, прошедшие между Лондоном и Гаваной, Чигорин стал известен, как лучший в мире знаток гамбита Эванса. Стейниц же, найдя новый теоретический вариант на шестом ходу за черных, с творческим нетерпением искал возможности проверки этого варианта на практике. И вот - гаванский матч! Очертя голову кинулся Стейниц в «бурю на море», нарочно подставляя свой корабль самым свирепым волнам. Девять раз Чигорин предлагал этот гамбит. Стейниц мог вообще его не принять, он мог развивать партию, играя более проверенные и сравнительно успешные для черных варианты, но с упорством поистине великолепным он девять раз делал все тот же свой шестой ход! И проиграл 5 партий, выиграв 3 при 1 ничьей. Белыми Стейниц играл начало Цукерторта, бросая и здесь вызов Чигорину. В знаменитой партии Лондон - Петербург, игранной по телеграфу в 1887 году, Лондон играл это начало, и Петербург (Чигорин) в блестящем стиле ее выиграл. Но в этом закрытом дебюте Стейниц был особо силен, найдя к тому же и здесь новый вариант, который он хотел проверить. И он торжествовал: из 8 партий, игранных этим началом, он победил в 7, проиграв лишь 1. Весь матч превратился, следовательно, в длительный теоретический эксперимент, окончившийся с хорошим для Стейница результатом: 10 побед при 6 проигрышах и 1 ничьей. Неуспех Чигорина со Стейницем, впрочем, ничуть не повлиял на дальнейший рост силы его игры. В том же году он принял участие в Нью-йоркском международном турнире, где блестящей игрой вновь доказал свое превосходство над такими мировыми именами, как Гунсберг, Блекберн, Берн и др. Так как Чигорину, даже, несмотря на проигрыш Стейницу, удалось привлечь к себе сочувствие Гаванского Клуба, то последний и предложил ему устроить матч с кем-нибудь из первоклассных игроков по его выбору. Чигорин указал сначала на Стейница, но Гаванский Клуб предпочел устроить его матч с Гунсбергом. Матч состоялся в 1890 году, на условиях - до 10-ти выигранный партий, причем первые 10 ничьих не считаются. Насколько велик был интерес шахматного мира к этому матчу видно из того, что английские, американские, французские газеты целиком помещали результаты партий. После 23 партий матч окончился в ничью с результатом +9 -9 =6. С теоретической точки зрения, интересно, что оба игранных Чигориным гамбита Эванса окончились победой Гунсберга, зато в "дебюте двух коней" Чигорин выиграл черными обе партии. С другой стороны Гунсберг, с легкой руки Стейница, применив в двух случаях начало Цукерторта 1. Kgl-f3 - оба раза одержал победу. Все это является лишним доказательством в пользу того, что Чигорин прекрасно разбирался в открытых партиях и недостаточно хорошо в закрытых, требующих глубокого позиционного чутья и того "классического метода" шахматной игры, которым так безукоризненно владел старый Вильгельм Стейниц. |
|
|
|
|||||||||
|
Чигорин, признававший лишь одно «начало» в шахматах, начало искусства, творчества за доской, и ненавидевший научно-догматические утверждения о «лучших ходах», предложил Стейницу сыграть две партии на ставку, по телеграфу: одну партию гамбитом Эванса - Стейниц (черные) должен применить свою защиту, другую защитой двух коней - Стейниц (белые) делает свой новый девятый ход. Обе партии играются одновременно, на каждый ход дается два дня размышления. Oт этого вызова Стейниц не мог отказаться, тем более, что он был искренне уверен в своей правоте. Кабельный матч из двух партий начался в октябре 1890 года, закончился в апреле 1891 года исключительно блестящей победой Чигорина в обеих партиях. Вопрос был исчерпан для всех, кроме Стейница: труднее всего было ему расставаться именно со своими ошибками... Телеграфная битва вызвала невиданный всплеск популярности шахмат во многих странах. Вновь со всей остротой встал вопрос о сильнейшем шахматисте мира. Все шло к тому, что следующим чемпионом мира должен был стать Михаил Чигорин. Когда осенью 1891 года Чигорин вызвал Стейница на матч-реванш, а от этого вызова Стейниц отказаться не мог, он откровенно заявил в своем журнале, что лишь с неохотой будет он играть этот матч, так как чувствует себя отягощенным возрастом и перегруженным важной литературной работой. Стейницу было уже почти 56 лет, и он прозрачно намекнул, что это, возможно, его последний матч... В конце 1891 года Чигорин отправится на Кубу, но сначала посетит Париж, затем Нью-Йорк, где проведет платные выступления, и в середине декабря прибудет в Гавану. Две недели, оставшиеся до матча, Михаил Иванович будет давать показательные выступления, играть консультационные партии, и на одном из сеансов с ним будет сражаться креол Капабланка-и-Граупера, отец будущего третьего чемпиона мира. Перед самым матчем Чигорин познакомится с его сыном, четырехлетним малышом Хосе и предскажет, что тот станет чемпионом мира. Второй матч Стейниц - Чигорин был организован тем же гаванским шахматным клубом и продолжался с 1 января по 29 февраля 1892 года. Чигорин вложил в этот матч все свое мастерство. В 1-й партии Чигорин сыграл, как обычно, 1.е4 - и разгромил соперника в гамбите Эванса! К 4-й партии, получив передышку в виде двух ничьих, чемпион полностью восстановил душевное равновесие. В тот день шахматный мир наконец-то увидел настоящего Стейница! Согласно его учению, фланговая атака может иметь успех лишь при запертом или хорошо укрепленном центре, что и было доказано в следующей партии. Чувствительное поражение несколько подкосило Чигорина, проигравшего и 6-ю партию. Но потом он воспрял духом и, одержав целую серию побед, надолго захватил лидерство. После 9-й партии, многие уже не сомневались в победе Чигорина, но когда Стейниц сравнялся, и у обоих стало по 6 выигранных партий - интерес к матчу возрос до необычайности. После девятнадцати партий Чигорин вел со счетом +8 -7 =4. Тут, по его собственному признанию, он не выдержал тропической жары и явно сдал (более пожилой соперник оказался выносливее — может быть, потому, что чаще бывал на Кубе): проиграл 20-ю и 22-ю партии. И все же еще лелеял надежду выиграть матч... По условиям матча игра шла до 10 побед одного из соперников, а в случае счёта 9:9 - противники играют новый матч до 3 выигранных партий, окончательно решающих судьбу шахматного первенства. С Чигориным в этом матче случилось то, что могло случиться только с Чигориным и ни с кем иным. Девять против восьми был счет матча перед 23-й партией, и это показывало ее важность. Удастся Чигорину ее выиграть - и нужно будет играть короткий матч. Все ожидали, что партия будет выиграна им. И действительно, Чигорин начал партию королевским гамбитом, выиграл фигуру и должен был выиграть партию, но вследствие никому непонятной и совершенно Чигорин начинает королевским гамбитом - смертоносным оружием в его руках, если принять гамбитную жертву пешки. Стейниц принимает, дух его учения требует не верить в смертоносность возникающей атаки. В своей защите он применяет вышедший из употребления ход, создает сложные положения на доске, получает позиционное преимущество, дающее ему по меньшей мере ничью, но запутывается в вариантах и видит себя вынужденным жертвовать фигуру за отчаянную атаку. Чигорин отражает ее, имеет фигуру за пешку. Тысячная толпа, заполнившая зал, не дышит: еще два-три хода, и Стейниц принужден будет сдаться. Чигорин делает ход - и тут же хватается за голову, бледнеет, остановившимися глазами смотрит на доску - грубейшим просмотром он допустил двухходовый мат... Это была трагедия, но трагедия объяснимая. Как шахматный художник, Чигорин был, конечно, много ярче Стейница. Но в спортивной цепкости, игровом прагматизме и хладнокровии Стейниц, безусловно, был сильнее. Таким образом, счет стал +10 -8 =5 в пользу Стейница, и он отстоял титул чемпиона мира. «Едва ли когда-либо мы забудем этот решающий момент, - писала кубинская пресса. Какой досадный и ужасный конец великолепного матча за мировое первенство! Но Чигорин может гордиться: никогда еще Стейниц не был так близок к поражению, как теперь». Но сколько было у меня зевков в этом матче, - мог сказать Стейниц. Увы, он был прав: матч изобиловал грубейшими ошибками обеих сторон. В практике для Чигорина они встречались, но для Стейница? Еще требовательнее, еще властнее, чем в матче с Гунсбергом, сказался его возраст, и с другой стороны - еще большие практические жертвы потребовал догматический характер его мышления: ведь в первой половине матча не отказался он от своей защиты в гамбите Эванса и проиграл 4 из 8 игранных этим дебютом при 1 выигрыше и 3 ничьих, и вдобавок проиграл 3 из 4 игранных им защитой двух коней. Семь партий принесены были в жертву призраку! Это будут очень тяжелые минуты - проигранный матч, потерянные деньги; для Чигорина это было ужасным ударом, подорвавшим его нервную систему настолько, что он стал прибегать к алкоголю.. Стейниц назовет свою победу пирровой и предложит провести матч-реванш по телеграфу, но в конце 1892 года у Стейница внезапно умирают жена и восемнадцатилетняя дочь, он долго будет в отчаянии, с которым полностью не справится до конца жизни. В 1893 году, в надежде вновь поднять свою репутацию, Чигорин играет в Петербурге матч с Таррашем, который к тому времени, приобрел большую известность. Матч окончился в ничью с результатом +9 -9 =5. Однако мятежный русский дух Чигорина вновь рвется к борьбе, и снова бросаются в бой все силы. В 1895 году, в Гастингсе, Михаил Иванович берет 2 приз, ниже Пильсбери, но выше еще молодого Эм. Ласкера, Тарраша, Стейница и др., в 1896 г. в Будапеште - 1 приз, выше Харузека, Пильсбери, Яновского, Шлехтера и др. в том же 1896 году группа богатых московских шахматистов организовала и финансировала матч на первенство мира в Москве между иностранными шахматистами - Ласкером и Стейницем. Последняя реальная возможность стать чемпионом мира была потяряна... в 1897 г. Чигорин выигрывает матч у Шифферса с блестящим результатом +7 -1 =3, в 1898 г. в Кельнском турнире делит вместе с Харузеком и Коном 2-4 места, позади Берна, выше Стейница, Шлехтера, Шовальтера и др. Это была лебединая песня быстро угасающего гиганта! Вредная привычка начинает сказываться. В 1906 г. он уже с трудом выигрывает матч у Сальве +7-5=3. Последние годы жизни, Михаил Иванович провел в постоянной болезни, тяготясь падением своей шахматной силы и переживая мучительную трагедию человека, не достигшего, несмотря на отчаянные усилия, той заветной вершины славы, ради которой он отдал всю свою жизнь. Чигорин скончался в г. Люблине, 25 января 1908 года, окруженный своими близкими и друзьями. Стиль игры Чигорина - самобытен и необычаен, комбинационные способности изумительны, фантазия неистощима, в особенности, в открытых, гамбитных партиях. Его глубокие идеи становятся понятны только после подробного я тщательного анализа положения, а неожиданные и блестящие атаки придают столько прелести его партиям, что они с наслаждением всегда играются и переигрываются. Нужна была такая гранитная стена, как Стейниц, чтобы Чигорин в двух матчах потерпел поражение. Безусловно, слабая сторона игры его заключалась в закрытых партиях, которые мало подходили к его духу, чем противники (Стейниц, Гунсберг, Тарраш) всемерно пользовались. К тому же, Чигорин иной раз забывал, что, садясь за шахматную доску с пренебрежением к своему партнеру, мы нередко кончаем тем, что презираем самих себя. В этом и заключались корни его трагедии. Заслуга М.И. Чигорина, как общественника, была также неизмеримо велика. С его именем связана кипучая жизнь Петербургского Шахматного Собрания, издание различных журналов и отделов, как "Шахматный Листок" (1859-1863) и "Шахматный Вестник" (1885-1887), в которых он показал себя блестящим аналитиком, в особенности, в области дебютных вариантов. Почему Чигорин не смог стать чемпионом мира по шахматам?Даже и в мире профессиональных игроков, шахматы оказываются бессильными успокоить несдержанную натуру. Их дисциплина не смогла укротить Чигорина, и он ушел из них также, как и вступил, с печатью гения, с неосуществленными надеждами на мировое первенство и с неожиданными партиями, которые он с присущим ему блеском доводил до выигрышного положения, а затем ухитрялся проигрывать. В партиях, которые он играл по консультации со Стейницем против Ласкера и Пильсбери, сказалась вся его неугомонная природа. Даже Стейниц потерял свою обычную сдержанность под влиянием его горячности и поспешности некоторых его решений. Слово "консультация" менее всего подходила к тем исступленным выкрикам, которыми сопровождалось это сотрудничество. А в то же время, в соседней комнате, где сидела другая пара игроков, было почти полное безмолвие, лишь изредка нарушаемое скупо роняемыми словами. Конечно, обе партии Чигорин и Стейниц проиграли. Впоследствии, давая комментарии к этим партиям, Чигорин сознавался, что того или иного хода, ведущего к выигрышу, "ни он, ни Стейниц не заметили". Конечно, иначе и быть не могло. Всякая надежда на ясность мысли утрачивалась среди того ажиотажа, который исходил от одного из них и как нервная зараза, захватил другого. Но зато в тех случаях, когда Чигорин находился в условиях вынужденной выдержки - он обнаруживал всю полноту своей гениальности. Так было в двух партиях, которые он выиграл по телеграфу у Стейница. В той партии, где он пожертвовал ферзя, путь к выигрышу был неясен даже и для первоклассных шахматистов. Чигорин рассказывал, что выигрышные варианты, подтверждавшие его победу при любых ответах противника, лежали у него в ящике стола, когда к нему зашел с дружеским утешением Шифферс, уговаривая его не падать духом из-за вероятного проигрыша этой партии, так как положение второй партии, игранной одновременно, ясно указывает, что она будет проиграна Стейницем. Это участливое посещение Шифферса имело такой же вид, как если бы слепой пришел утешать зрячего в ошибках зрения. Так в действительности и было. Даровитый человек пришел к гению. Но если бы этот гений вел ту же партию за доской, то исход ее был бы неизвестен. Играя по телеграфу, без часов отсчитывающих каждую минуту, затраченную на обдумывание ходов, без волнующей обстановки, без публики, он был поставлен в такие условия, в которых менее всего могло сказаться на его игре отсутствие выдержки. Но здесь гений разворачивался за счет благоприятных внешних условий, а не в силу перевоспитания своего характера. Ни в одной области умственной жизни нет способа измерять силу творческой мысли. Только в шахматах найден метод сравнительной и что особенно важно - бесспорной оценки умственных дарований. Итог борьбы - выигрыш или проигрыш партии, является тем объективным мерилом, которым определяется степень шахматного избранничества. Это, конечно, тоже одна из условностей, потому что одаренность не всегда может быть уловлена с помощью статистики. Трудно сказать, не был ли Чигорин более одарен от природы, чем Стейниц и Ласкер, но статистика поднялась против него, и потому его голова не была никогда увенчана шахматной короной. Быть может и более одареный, он, очевидно, не обладал той суммой признаков, которые требуются от шахматного борца. Перед смертью Чигорин метался в бреду, а когда очнулся, то прежде всего потребовал, чтобы его шахматы были немедленно сожжены. Он не успокоился до тех пор, пока не исполнили его требования. После этого он затих и вскоре умер. С такими символическими кострами, сжигающими содержание всей жизни, Россия встречалась не раз. Гоголь, сжигающий свои литературные труды, является в этом отношении первенствующим, но не единственным. Это было, конечно, безумие, но безумие, заключавшее в себе большую жизненную правду. Оглянувшись на свою жизнь, Чигорин увидел шахматную доску, покрывшую собою и молодые годы и расцвет сил и старость. Не было другого движения в его жизни, кроме бесшумного движения шахматных фигур. В процессе предшествующего роста все было для него наполнено эмоциями и победы давали удовлетворение; в минуту падения прояснившийся взгляд подсказал, что жизнь не оправдана. Занавес уже опускался. В чем же завязка всех этих трагедий, которые тяготеют над шахматными избранниками? И виноваты ли здесь шахматы, или же сами люди допускают какое-то первоначальное безрассудство, которое, с течением времени, сгущается до трагедии? Конечно, виноваты сами люди. Почти безошибочно можно предвидеть, что к верной гибели направляется каждый, кто целиком, с полною беззаветностью отдается шахматам. Нельзя безнаказанно заполнять ими весь свой кругозор. Отдаваясь им, необходимо направить какую-то часть своих умственных сил и интересов по другому руслу, проложенному в пластах подлинной жизни. Даже и в других областях умственной деятельности одностороннее направление должно рано или поздно завершиться чувством неудовлетворенности, но там этот крен на один бок никогда не грозит катастрофой, тогда как в шахматах, при их безраздельном господстве над жизнью, крушение будет неизбежным. Они погубят, если не создать им противовеса. Какой-либо резерв умственных интересов при них необходим. Поэтому, к высшим степеням шахматного посвящения может бесстрашно подниматься только тот, чей внутренний мир построен в гармоническом сочетании. Тогда, в минуту шахматного срыва будут вызваны резервы и спасут от провала в пустоту. Таким образом, шахматы учат чему то большему, чем игре. Сгущая свои трагические задатки, они научают строить свою жизнь на началах гармониии и поистине страшно за тех, кто отдается им во власть, не обеспечив себя никакими резервами. В шахматах это обнаруживается трагичнее, чем в других областях. |
| МАТЧИ КОРОЛЕЙ ШАХМАТ |
|
ПЕРВЫЙ МАТЧ |
СТЕЙНИЦ ЧИГОРИН |
СТЕЙНИЦ ГУНСБЕРГ |
СТЕЙНИЦ ЛАСКЕР |
ЛАСКЕР МАРШАЛЛ |
|
ЛАСКЕР ТАРРАШ |
ЛАСКЕР ЯНОВСКИЙ |
ЛАСКЕР ШЛЕХТЕР |
ЛАСКЕР КАПАБЛАНКА |
КАПАБЛАНКА АЛЁХИН |
|
АЛЁХИН БОГОЛЮБОВ |
АЛЁХИН ЭЙВЕ |
МАТЧ ТУРНИР |
БОТВИННИК БРОНШТЕЙН |
БОТВИННИК СМЫСЛОВ |
|
БОТВИННИК ТАЛЬ |
БОТВИННИК ПЕТРОСЯН |
ПЕТРОСЯН СПАССКИЙ |
СПАССКИЙ ФИШЕР |
КАРПОВ КОРЧНОЙ |
|
КАРПОВ КАСПАРОВ 1984 год |
КАРПОВ КАСПАРОВ 1985 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1986 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1987 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1990 год |
|
КРАМНИК ТОПАЛОВ 2006 год |
АНАНД Турнир 8-ми 2007 год |
АНАНД КРАМНИК 2008 год |
АНАНД ТОПАЛОВ 2010 год |
| ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА |
