| МАТЧИ КОРОЛЕЙ ШАХМАТ |
|
АЛЁХИН БОГОЛЮБОВ |
АЛЁХИН ЭЙВЕ |
МАТЧ ТУРНИР |
БОТВИННИК БРОНШТЕЙН |
БОТВИННИК СМЫСЛОВ |
| ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА |
|
|
|
|||||||||
|
Крупнейший шахматист всех времен Александр Алехин не был богатым человеком. Матч на первенство мира был для него лучшим источником дохода. Он мог обеспечить ему спокойную жизнь на год, иначе пришлось бы выступать в турнирах, сеансах и т. д. Но все равно особенно спокойной жизнь у Алехина никогда не была. Грустно, печально вспоминать, что Алехин - фанатик шахматного искусства, человек, посвятивший всю жизнь шахматам, - в 1938 году почувствовал разочарование и в нашей последней беседе говорил: «Я устал, мучительно устал от вечной борьбы за существование, за кусок хлеба. Знаешь, о чем я мечтаю? Мечтаю жить спокойно, где-нибудь на острове и самому быть меценатом...» Были свои заботы и у претендентов. Как обеспечить призовой фонд, если уж решиться вызвать Алехина на матч? Надо найти около 10 тысяч долларов. Где, у кого? У меценатов. Да, да, это только говорится - у меценатов. Нет таких меценатов, которые бросали бы деньги на ветер. А вызвать на матч Алехина, чемпиона экстра-класса, это ли не швыряние денег на ветер? Нелегко найти меценатов, желающих финансировать такое гиблое мероприятие. Очень трудно было обеспечить призовой фонд для М. Эйве в богатой Голландии. Создали специальный комитет «Алехин - Эйве» и многие подкомитеты в разных городах Голландии. Правительство разрешило провести лотерею в фонд предстоящего матча. М. Эйве начал усиленно готовиться к матчу. Одним из этапов подготовки была его первая поездка в СССР. В сентябре 1934 года в Ленинграде претендента ждало горькое разочарование. В турнире с молодыми советскими мастерами во главе с М. Ботвинником Эйве занял лишь шестое место. Честно говоря, исход этот в душе я приветствовал, ибо в 1933 году кое-кто на Западе меня упрекал, что я не смог выиграть матч у «какого-то» Ботвинника. Теперь на неудаче Эйве шахматный мир воочию убедился, что появились новые силы. Еще немного, и этот «какой-то» Ботвинник выйдет на самый первый план. Официально соглашение с матче Алехин - Эйве было подписано в мае 1935 года. Несмотря на то что, по-моему, Алехину не приходило в голову, что можно проиграть матч, он все же был осторожен: в контракте имелся пункт о том, что в случае победы Эйве не позднее чем через два года должен состояться матч-реванш. На Олимпиаде в Варшаве в 1935 году, в августе, чемпион мира Алехин не блистал физической формой, но, несмотря на это, никто не сомневался в его победе над Эйве. В сентябре мы с Эйве некоторое время пробыли в Вене. Там Эйве консультировался с Э. Грюнфельдом, Р. Шпильманом и имел возможность заглянуть в большую картотеку известного теоретика А. Беккера. В Вене много занимались теоретической подготовкой. Во время анализа добродушный Р. Шпильман держался пассивно. Однажды Эйве его спросил: «Что вы думаете о позиции?» Шпильман слишком скромно ответил: «Когда анализируют такие авторитеты, я предпочитаю молчать». Шпильман обычно оживлялся только в момент, когда Эйве объявлял перерыв на обед. Возникает вопрос: в какой роли выступал Флор во время подготовки Эйве к матчу и во время матча? Неверна версия, что в 1935 году Флор был секундантом Эйве (его секундантом был Г. Мароци, секундантом Алехина — голландский мастер С. Ландау). Флор согласился быть практическим помощником Эйве, помогать при подготовке и анализе отложенных партий. Неверна также версия, что Флор с Алехиным поссорились. Но правда, что после матча у Флора с Алехиным была беседа, в которой тот заявил, что, по его мнению, гроссмейстер не должен оказывать влияние и вмешиваться в спортивный и творческий конфликт участников матча. Вряд ли Алехин мог предвидеть, что настанут времена, когда ведущие гроссмейстеры будут играть роль тренера-секунданта, как это принято сегодня! Флор тогда с Алехиным согласился и в матч-реванше уже не выступал в роли технического помощника Эйве. Интерес к матчу в самой Голландии был очень велик. Часто в Голландию звонили из Москвы, из «64» и других редакций. Тридцать партий матча игрались в разных городах страны. И даже в самых маленьких городах москвичи ловили кого-нибудь из своих корреспондентов. Особенно настойчиво действовала газета «Вечерняя Москва». Один раз ее представитель разбудил Флора в три часа ночи вопросом: «Почему Алехин не взял пешку?» Сонным голосом тот ответил: «Понятия не имею, завтра спрошу Алехина». — «Как завтра? Нам сегодня не спится?!» Премьера состоялась 3 октября в Карлтон-отеле в Амстердаме, в гостинице, в которой жил Алехин. Партия явилась холодным душем для Эйве. Блестяще игравший Алехин разгромил претендента. Трудно сказать, что думал Эйве после партии. Вполне возможно, что он себя упрекал: «Зачем мне нужно было связываться с таким могучим соперником?» Проигрывать первую партию с таким треском всегда неприятно. Чемпион привёз в Голландию талисман - сиамского кота по кличке "Чесс" ("Шахматы"). Он приносил кота в зал и заставлял обнюхивать шахматную доску до начала партии. Любопытно, что Эйве спокойно переносил этот ритуал. Алехин был в отличном настроении. Он тогда шутил над Флором: «Кому ты взялся помогать?! Ты ему так помогаешь, как мертвому припарки». Алехин даже предложил денежное пари: матч закончится не позже 25-й партии. Флор согласился. Алехин был удивлён. «Это будет не матч, а игра кошки с мышью - сказал он.». После 9-й партии при счете 3 : 6 Эйве был в грустнейшем настроении. Он как-то грустно сказал: «Да, похоже на то, что Алехин со мной обойдется так же, а то и еще хуже, чем с Боголюбовым». И еще как-то полушутя, полусерьезно сказал: «Может быть, выбросить белый флаг?» Вот в каком состоянии «грогги» уже находился Эйве, вот до чего беззащитным оказался он против хода e4. Алехин прибыл в Голландию как признанный фаворит, а быстрота с которой он добился перевеса в три очка, окончательно уверила его в превосходстве над претендентом. Но тут переполошились члены Оргкомитета - запахло финансовым крахом. Дело в том, что Алёхину обещали выплатить гонорар в размере 10 000 гульденов. Эту сумму Оргкомитет надеялся собрать с городов, изъявивших готовность провести у себя отдельные партии. Однако, ввиду стартовых неудач Эйве, многие города начали было отказываться от своих благих намерений. Девиз был недвусмысленным - деньги только за очки! Счастье ещё, что претендент не потребовал ни гроша. Однако голландский математик Макс Эйве смог переломить неудачное начало матча и стал раз за разом наказывать своего великого противника за самонадеянность. Алехин проиграл Флору пари и сразу же предложил новое, а именно, что он победит в матче. Алехин очень любил заключать пари. Начиная с этого момента развернулась борьба за лидерство, жестокая борьба нервов. И в этом смысле преимущество оказалось на стороне голландского гроссмейстера. Он был в отличной форме. Регулярно гулял, занимался боксом, плаванием, не жаловался на плохой сон - напротив, спал спокойно. Здоровье же Алехина оставляло желать лучшего. Подводили нервы. Один голландский врач, осмотрев Алехина во время матча, заявил: «Боюсь, Алехин долго не проживет - сердце... нервы...» Боролись Алехин и Эйве вовсю, фактически без гроссмейстерских ничьих. Отношения между соперниками были корректными. Соглашение на ничью или сдача отложенной позиции следовали обычно до часа дня, через секундантов. Роль арбитра выполнял Г. Кмох. Ни Алехин, ни Эйве не брали тайм-аутов. Способ вернуть себе утерянное душевное равновесие Алехин выбрал самый известный. Hаряду с мистикой (некоторые партии чемпион мира играл, держа на плечах котов Лобейду и Чесса, а окончательно погубил матч, выбрав в его конце дебютный вариант по подсказке гороскопа) алкоголь был одной из причин поражения Алехина. Сам Алехин объяснял после матча, что он искал стимулятор, особенно перед 15-й партией, когда Эйве после крайне неудачного старта, проигрывая 1:3, сравнял счет - 7:7! Алехин сказал, что он для бодрости выпил рюмку и... выиграл. Победив, решил действовать еще вернее: выпил побольше... и проиграл. Так он и не сумел до конца матча установить, чего требует организм - пить или не пить. В Голландской прессе поднялась волна негодования. Утверждали, что Алёхин пил с умыслом, чтобы: во-первых самому играть лучше; во-вторых умалить достижения Эйве. Появилась даже заметка о том, что перед одной из партий Алёхин был настолько пьян, что не смог расставить фигуры, а делать ходы приходилось его секунданту. Конечно, всё это было сплошным вымыслом. Сам Эйве весьма сдержан в своих высказываниях на сей счет: да, видно было, что Алехин пьян в те дни, когда матч вступал в свою критическую фазу, но не более того. Алехин пил, вероятно, перед 18-й партией, закончившейся вничью, точно перед 21-й, которую Алехин проиграл, и перед 30-й, закончившейся вничью... Возможно, были и другие случаи, которые Эйве не заметил, но вполне вероятно, что их число и преувеличено, так как Алехин, хотя и был близорук, наотрез отказывался носить очки и делал ход нетвердой рукой, что создавало впечатление, что Алехин пьян, в то время как он был трезв как стеклышко. Скорее всего, как сейчас выразились бы, причина неудачи Алехина носила комплексный характер и, кроме него самого, кто взял бы на себя смелость достоверно разобраться в такого рода вещах... Разумеется, во время матча Алехин пользовался гостеприимством голландцев. Что такое полное гостеприимство? Пить и есть. Пить можно простую воду, минеральную воду и... что-нибудь подороже. Кушать можно скромно и можно заказать еду подороже. Голландцы были неприятно удивлены получением крупного счета на большую сумму за напитки и икру. Хозяева считали, что они не обязаны оплачивать этот счет Алехина. На счастье конфликтующих сторон в Амстердаме находился Ласкер. Голландцы заявили, что они поступят так, как скажет доктор Ласкер. - Скажите, пожалуйста, уважаемый доктор, обязаны ли мы уплатить за напитки и икру Алехина? Доктор Ласкер ответил: "Дайте мне немного подумать". Экс-чемпион мира взял сигару, закурил и, немного подумав, принял следующее соломоново решение. - Видите ли, господа, Алехин является формально французом, ибо у него в кармане французский паспорт. Но в душе, по своему характеру, Алехин русский человек. Как всякий русский, он привык иногда выпить рюмочку и имеет привычку кушать икру. Потому, я считаю, вы должны оплатить счет Алехина в гостинице "Карльтон". Решение Ласкера, который пользовался большим авторитетом, было окончательным и обжалованию не подлежало. Худшей партией оказалась 21-я, в которой Эйве в очередной раз сравнял счет. Алехин у своего амстердамского отеля ждал машину, которая должна была довезти его на игру в городок Эрмело, но шофер опоздал на 45 минут. Уже это угнетающе подействовало на нервного Алехина. По дороге водителю дважды было приказано искать новый путь по причине перебегавших улицу кошек, а затем гроссмейстер потребовал отвезти его на вокзал, чтобы доехать до Эрмело самому. Hо на нужный поезд Алехин не успел. Когда же российский шахматист все-таки добрался до Эрмело, от него разило спиртным, передвигать фигуры Алехин толком не мог. Алехин чувствовал себя плохо и примерно за полчаса до начала встречи просил перенести игру. Но Кмох не согласился, сославшись на то, что в зале ждут около двух тысяч зрителей. Алехин подчинился, сказав при этом: «Хорошо, буду играть, но заявляю протест». Партию Алехин проиграл, но конфликтовать не стал. Напряжение достигло предела. Лихорадило не только шахматную Голландию, лихорадило всю Голландию. С нетерпением ждали решающего дня матча, пасмурного дня 15 декабря 1935 года. Шансы у Эйве, ибо он все же играет белыми. Решающая партия игралась в Амстердаме в «Белльвю» - в то время крупнейшем зале. Но Голландию охватила такая шахматная горячка, что пришлось арендовать еще несколько залов, в которых мастера и гроссмейстеры демонстрировали зрителям важнейшую партию. Алехин явился на эту решающую партию во фраке. Что это значило? Если он победит и останется чемпионом мира, фрак будет уместен. Если же не победит, то и в этом случае фрак будет к месту. Алехин этим хотел как-то подчеркнуть уважение к противнику и шахматному миру. Пусть убедятся, что я умею не только красиво побеждать, но, что труднее, и красиво проигрывать. Алёхин был страшно бледен. На сей раз он пришёл без кота. Во время партии Алёхин явно нервничал, то и дело закуривал и тут же ломал сигарету. Часто консультировался с врачом. Принимал какие-то лекарства. Это было грустное зрелище - шахматный гений метался, как раненый зверь в железной клетке. Что будет? Сумеет ли Алехин, этот величайший боец, играть эту партию в полную силу? Нет, не получилось. И не только потому, что у Алехина иссякли силы, не получилось прежде всего потому, что дебют сложился неудачно для Алехина и Эйве не дал ему никаких шансов на атаку. Позиция Алехина с каждым ходом ухудшалась, и настал момент, когда Алехин протянул руку: ничья! «Да здравствует новый чемпион мира доктор Эйве!» - на французском языке провозгласил Алехин. Раздался шквал аплодисментов, в руках зрителей вдруг появились маленькие голландские флажки и стоя они запели национальный гимн. Голландия ликовала, она получила своего чемпиона мира. Но слышны были и голоса: «О, как жаль Алехина! Это настоящая трагедия, шахматная и человеческая». Алехин держался великолепно. Хотя он и покинул Голландию расстроенный, но уверенность и чувство юмора у него не пропали. Запомнились его слова: «Ничего страшного не случилось, будем считать, что я одолжил Эйве звание чемпиона мира на... два года!» Макс Эйве - национальный герой!Пятый чемпион мира Макс Эйве родился в Амстердаме в семье учителя церковной школы. В международных мастерских соревнованиях Эйве появился в начале двадцатых годов и как-то не спеша, очень постепенно "подобрался" к шахматной элите. Он не был гением; его послужной список нельзя даже сравнивать с перечнем побед его предшественников на Олимпе. Известно, что незадолго до первого матча с Алехиным Эйве подумывал совсем оставить шахматы и полностью посвятить себя математике. И все-таки он остался в шахматах, победил Алехина и стал чемпионом мира. Эйве, единственный из чемпионов мира не был шахматным профессионалом. Некоторые чемпионы, правда, имели ученые звания, но степень их занятости наукой оценить нелегко, и главным делом для них всегда оставались шахматы. Эйве же, даже будучи чемпионом мира, ежедневно преподавал математику в женской гимназии. В тридцатые годы Эйве несомненно входил в шахматную элиту, но самым сильным, или даже вторым не был никогда. Он ни разу не побеждал в турнирах с поистине "звездным" составом, проигрывал матчи другим претендентам: в 1928 году дважды Боголюбову, а в 1931 Капабланке. Как же такой шахматист стал чемпионом мира? Эйве всегда был неудобным партнером для Алехина. Регулярно проигрывая Ласкеру и Капабланке, с переменным успехом сражаясь с явно уступавшими русскому чемпиону Боголюбовым, Нимцовичем, Рети, голландец всегда успешно противостоял Алехину. Они сыграли между собой почти сто турнирных и матчевых партий, и на стороне Алехина лишь незначительный перевес в очках. Но ведь нужно было еще добиться матча на первенство мира. Можно почти безошибочно утверждать, что если бы Эйве был гражданином едва ли не любой другой европейской страны, его матч с Алехиным никогда бы не состоялся. Он просто не нашел бы спонсоров. Но маленькая богатая Голландия, где Эйве был национальным героем организовала у себя такой матч, не пожалела средств, даже, может, и не очень рассчитывая на победу своего чемпиона. И Эйве победил! Если бы он не выиграл этот матч, его имя произносилось бы сейчас в одном ряду с именами Шпильмана, Рети и Видмара - замечательных игроков предвоенного времени. До начала поединка никто не сомневался в его исходе: Алехин должен победить. Таким же было общее мнение и в Советском Союзе, где Эйве за год до матча принял участие в турнире мастеров и занял место в середине таблицы. Виктор Батуринский, впоследствии один из самых влиятельных шахматных функционеров, был тогда молодым комсомольцем, инструктором по спорту. В этом качестве он присутствовал в гостинице "Метрополь" на приеме в честь Эйве. "В самом конце обеда, вспоминает Батуринский, глава советских шахмат Крыленко спросил у Эйве, каковы его шансы в матче с Алехиным. - "Откровенно говоря, небольшие, отвечал Эйве. Алехин выдающийся шахматист, и победить его, конечно, очень трудно". - "В чем же смысл вашего вызова?" продолжал Крыленко. - "Во-первых, это очень престижно - сыграть матч на звание чемпиона мира, а во-вторых, моя маленькая страна хотела бы иметь своего национального героя", сказал Эйве. Выигрыш Эйве явился полной неожиданностью для шахматного мира. Был сокрушен гигант, который приучил всех не просто к постоянным победам, но к победам звонким, убедительным, одержанным в стиле, не остаааяющем сомнений в том, кто сильнейший игрок мира. Свою речь после победы над Алехиным Эйве закончил словами, что "боится, что он недолго будет чемпионом мира". Эти слова, скорее, говорят о его объективности, чем о скромности. Эйве, без сомнения, понимал, какого калибра игроки были и его поверженный соперник, и еще не сошедший со сцены Капабланка, и выходящие на мировую сиену новые звезды - Ботвинник, Керес. Если на Западе шок после поражения Алехина прошел довольно быстро и шахматный мир занял сдержанно-выжидательную позицию, то в Советском Союзе произошел поворот на 180 градусов, что было характерно, впрочем, и для политики государства в целом: здесь считались только с реальностью, с самой упрямой вещью - фактами и верили только в силу. История страны постоянно менялась: герои становились предателями и изменниками, в редких случаях происходил обратный процесс. Монархист и белогвардеец, как писала тогда об Алехине советская пресса, после проигрыша Эйве был развенчан и как шахматист, зато новый чемпион мира Эйве был вознесен на неслыханную высоту. Перед матчем с Алехиным у маленькой Эле Эйве спросили в школе: - "Что произойдет, если твой отец станет чемпионом мира?" - "Тогда у нас будет курица на обед", отвечала девочка. После выигрыша матча Эйве в ответ на предложение Флора отдохнуть с месяц на Ривьере заметил: - "У меня нет и гривенника для того, чтобы добраться до станции". У Эйве не было денег на такси даже после выигрыша последней партии матча, трамваи из-за сильного снегопада не ходили, и он отправился домой пешком. Почему у победителя не было денег даже на дорогу домой?! Оказывается, голландцам не удалось собрать полную сумму призового фонда. И в то время как Алехину гарантировалась определенная сумма, Эйве играл только за титул. Денег ему не полагалось! В отличие от многих чемпионов Эйве был исключительно объективен. Будь он другим, настоял бы на том, чтобы после смерти Алехина ему вернули звание чемпиона. Кстати, на конгрессе ФИДЕ в 1947 году ему действительно вернули высший шахматный титул, но носил он его только два часа!? Что произошло? Появилась запоздавшая к началу работы конгресса советская делегация, решение о чемпионстве Эйве отменили и приняли предложение делегации СССР провести матч-турнир. А ведь, строго говоря, уже существовала традиция, что высший шахматный титул можно завоевать только в матче. Эйве не протестовал против проведения матч-турнира. В период 2-й мировой войны 1939-1945 Эйве выступал лишь в местных соревнованиях, отказываясь от сотрудничества с фашистскими оккупантами. Возглавлял команду Нидерландов на 6 Всемирных шахматных олимпиадах (1927- 1962). |
|
|
|
|||||||||
|
Макс Эйве стремиться доказать всему миру, что он сильнейший из сильнейших. Насколько это ему удаётся? Заглянем в турнирные таблицы 1936-1937 годов. Результаты, конечно, не напоминают триумфальное шествие Алёхина после матча 1927 года. Но Эйве правит "шахматной империей" не теряя чемпионского достоинства, вызывая уважение, соответствующее званию, сохраняя спокойствие и уверенность. Но ведь предстоит матч-реванш? Эйве не испытывает особых опасений. В тех турнирах, в которых он встречался с Алёхиным, тот неизменно оказывался позади, не проявлял обычной чёткости мысли. Не признак ли это начавшейся творческой деградации, не предвестник ли скорого заката соперника? В унисон Эйве думают и другие. О режиме Алехина много говорили и писали в 1935 году. К сожалению, он позволял себе перед некоторыми партиями рюмку водки или виски. Пристрастие к курению было еще одной вредной привычкой Алехина. Во время партии он выпивал и несколько чашек черного кофе. Но в 1937 году в Амстердам прибыл здоровый, некурящий, непьющий и уверенный в своих силах человек, решивший вернуть себе звание чемпиона мира. Тогда некоторые газеты чуть ли не всерьез сообщали, что Алехин привез в Голландию собственную корову и пьет только молоко. Это, конечно, из области анекдотов. Неудача Алехина в 1935 году была для него очень неприятной. Титул чемпиона мира был целью жизни Алехина. Особенно огорчало его поражение и потому, что в те годы велись переговоры о его приезде в Москву. И я старался помочь, чтобы советские любители шахмат смогли увидеть его. После поражения от Эйве Алехин как-то сказал Флору: - Нет, нет, сейчас не поеду. В Москву я хочу приехать только чемпионом мира. Это можно было понять. На матч-реванше Флор присутствовал уже в качестве корреспондента. Он учел замечание Алехина в 1935 году, что гроссмейстер не должен вмешиваться в спортивный и творческий конфликт других гроссмейстеров. Но не только его решение сыграло тут главную роль. Эйве принял решение действовать наверняка и пригласил в качестве технического помощника американского гроссмейстера Р. Файна, который был тогда в отличной форме. Униженный поражением, Алехин поставил себе цель во что бы то ни стало вернуть звание чемпиона мира. Критики, которые в 1935 году предсказывали безоговорочную победу Алехина, теперь в один голос говорили, что у экс-чемпиона нет никаких шансов. Алехин изучил манеру игры Эйве, подошёл к матчу полностью подготовленным как творчески, так и физически, полностью отказался от алкоголя. Эйве же, видимо, предполагал встретиться с тем же Алехиным, который был побеждён два года назад, и уверился в своей правоте, без больших затруднений выиграв первую партию. Но после четырёх ничьих Алехин добился победы, после которой захватил в матче безусловное лидерство. В первом матче Алехин неоднократно неудачно экспериментировал. В матч-реванше он играл очень солидно, аккуратно, мощно. Содержание партий матча таково, что самые заядлые скептики вынуждены признать: творческая дееспособность Алёхина по-прежнему неизмеримо велика. После 25-й партии Алехин набрал необходимые 15 1/2 очка и вернул себе звание чемпиона мира. Обычного восторга в момент рождения нового чемпиона мира в зале не наблюдалось, но Алехин с радостной, счастливой улыбкой спустился со сцены... Удручённый поражением Эйве вынужден был признать: «Алехин восстановил репутацию сильнейшего среди живущих шахматистов и подтвердил веру в то, что он величайший шахматист всех времён». Во втором матче у Эйве было какое-то чувство обреченности, но по тому качеству партий, которое демонстрировал Алехин, Эйве вполне мог с ним бороться, если бы по-настоящему подготовился к матчу. Если бы Эйве с большей ответственностью отнесся к титулу, то результат матча-реванша мог бы оказаться и иным. Эйве стал жертвой мнения, высказываемого тогда многими, что его победа была случайной, и это отрицательно повлияло на его настрой. Конечно, Эйве не имел шансов против Ботвинника или Кереса - нового поколения, но с Алехиным он вполне мог бороться. Потому что и расчет вариантов был очень хороший, и шахматист Эйве был острый, интересный. Основной причиной проигрыша матча-реванша явился внутренний настрой Эйве: звание чемпиона мира завоевано, он оправдал надежды голландцев, тех кто верил в него, кто помогал, барьер взят, жизнь продолжается. Именно этот настрой предопределил его поражение, а не пробелы в чисто шахматной подготовке и усыпившая бдительность Эйве неуверенная игра Алехина в ранге экс-чемпиона, как Эйве объяснял свой проигрыш. Перспектива постоянно доказывать свое превосходство, отодвинув на второй план все другие аспекты жизни, совсем не привлекала Эйве; он был лишен необходимых качеств, а может быть, и недостатков, чтобы долго оставаться чемпионом мира. Эйве еще долго выступал в соревнованиях, оставался прекрасным гроссмейстером, но на титул чемпиона более всерьез не претендовал. С 1970 по 1978 год он возглавлял Международную шахматную федерацию и проявил себя как авторитетный, справедливый и деятельный президент. Всю жизнь серьезно занимаясь математикой, был профессором двух университетов. Таким он и остался в нашей памяти - прекрасным человеком, отличным шахматистом, видным общественным деятелем, но... не великим чемпионом. Это был последний матч Алехина на первенство мира. Каждый из претендентов (в том числе и Ботвинник) имели право на матч, но продолжали отодвигать вызов до того времени, которое будет для них удобно. М. Эйве в качестве участника, а С. Флор и Р. Файн в качестве его помощников уже имели практический опыт матча-реванша в 1937 году и вполне осознавали, что в новом матче с Алехиным у них нет шансов на успех. Керес тоже увиливал от матча с Алехиным. Да и в годы войны, когда Алехин сам предложил Кересу матч, Керес отказался. После матча 1937 года все представители шахматной элиты, не хотели играть матч с Алехиным - его просто боялись. В 1940 году Алехин с женой сначала жил в Португалии, после нападения фашистской Германии на Францию вступил добровольцем во французскую армию, где служил переводчиком, в звании лейтенанта. После оккупации Франции Алехин на некоторое время выехал в Португалию. Последние годы, месяцы и дни его жизни были полны лишений и невзгод. На вопрос о своих планах, Алехин отвечал: «Планы? Какие у меня могут быть планы?». Тамошний отель «Парк» по случаю несезона опустел. Находясь в небольшом номере отеля, Алехин, лишенный возможности обмолвиться с кем-либо живым словом, подобен затравленному зверю, - целыми днями лежит на кровати или меряет комнату шагами туда и обратно - весь пол истерт его ходьбой... Просит какого-то заезжего скрипача сыграть ему что-нибудь. Особенно трогает Алехина русская песня «Не шей ты мне, матушка, красный сарафан». Умер Алехин в далеком от России португальском городке Эшторил при, как теперь оказывается, не вполне выясненных обстоятельствах в возрасте 53 лет. Погибли в лагерях В. Петров и М. Измайлов, вынужден был уехать за границу Ф. Богатырчук, гроссмейстера Б. Берлинского и мастера А. Моделя лишили спортивных званий, Е. Боголюбова лишили звания чемпиона СССР и права играть не в Германии, В. Рагозин был обречен работать тренером Ботвинника... 23 марта 1946 года ФИДЕ дало разрешение на матч Алехин-Ботвинник, а уже 25-го телеграфные агентства сообщают о внезапной смерти чемпиона мира... НКВД, отвечавшее в лице своего полковника Ванштейна за состояние шахмат в СССР, идею матча встретил с ужасом: в случае успеха Алехина немилость Сталина для вершителей судеб советских шахматистов могла бы обернуться и ... Колымой. Отсюда и упорная демонстративная неуверенность в вероятную победу Ботвинника (хотя до войны из трех встреч с Алехиным чемпион СССР одну выиграл и две свел вничью). НКВД было выгодно сорвать матч, а создавать предлоги и достигать своих целей в этом ведомстве умели. А может быть и сумели? У НКВД сразу же отпали проблемы, связанные с матчем, а гроссмейстеры получили то, что хотели - шахматный трон стал вакантным. В 1947 году чемпионом мира был провозглашен Эйве... Вступление СССР в ФИДЕ отменило это провозглашение и привело к организации матч-турнира 1948 года... Пока ясно следующее: Алехин был убит. Убийство произошло примерно 21-22 марта и где-то за пределами гостиницы. Алехин был отравлен примерно за двое суток до фотоснимка. Труп Алехина обнаружен утром 24 марта. Прах Алехина покоится в Париже на кладбище Монпарнас. На надгробном памятнике высечены (русскими и латинскими буквами) слова «Александр Алехин - гений шахмат России и Франции». Алёхин имел такую феноменальную память, что помнил не только все свои турнирные партии, но и сеансовые. Вот один уникальный случай, произошедший давным-давно... Однажды гроссмейстер Найдорф сделал в турнире ничью с Алехиным. - "Поздравлю вас, молодой человек, протянул ему руку Алехин. Теперь вы можете гордиться почетной ничьей с чемпионом мира". - "Извините, но счет наших встреч 1,5:0,5 в мою пользу", улыбнулся Мигель. - "Что за шутки?" удивился шахматный король. - "Да, да, в 20-е годы вы проиграли мне в сеансе одновременной игры в Варшаве". - "Этого не может быть, вы ошиблись, твердо сказал Алехин. Я помню в лицо всех шахматистов, которые когда-либо выигрывали у меня, в том числе и в сеансах одновременной игры". - "Разрешите напомнить вам обстоятельства, при которых это произошло, сказал Найдорф. В сеансе было запланировано 25 досок, но вас попросили допустить еще двух подростков, жаждущих сразиться с такой знаменитостью. Однако число 25 было оговорено заранее, и вы сначала отказались. Когда вас упрекнули, что вы испугались мальчишек, вы возмутились и сказали, что готовы играть с ними вслепую! И ребят посадили в сторонке, вдали от столиков, так, что вы не могли их видеть. Сеанс закончился со счетом 24:1 в вашу пользу, а единственную победу над вами одержал один из мальчиков, с которым вы играли вслепую. Хотите верьте, хотите нет, но этим мальчиком был я!" - "Так это вы пожертвовали мне ладью?! воскликнул Алехин, который сразу вспомнил тот давний сеанс. Я уже двадцать лет мучаюсь, что так и не увидел соперника, столь искусно обыгравшего меня тогда в Варшаве!" В Цюрихе первый президент ФИДЕ доктор Рюб предложил жене Алехина сыграть легкую партию, но при условии, что ее супруг будет молчать. Шахматный король пообещал держать язык за зубами и отошел в сторону. А когда вернулся, то обнаружил, что позиция его супруги ухудшилась. Улучшив подходящий момент, Алехин стянул с доски ладью президента и вновь удалился. Минут через пять Алехин вновь подошел. Положение его жены стало безнадежным. Алехин повторил свой маневр. После длительного раздумья вдруг раздался крик доктора Рюба: - "Караул! Обе мои ладьи пропали!" Подозрение пало на Алехина, но он сдержанно заметил: - "Ничем не могу помочь, поскольку обещал молчать во время игры." Всего Алёхин выступил в 87 турнирах, в 62 из них занял 1-е место. Провёл 23 матча, в том числе 5 на первенство мира; выиграл 17 матчей, 4 свёл вничью и 2 проиграл (В. Ненарокову, 1909, и Эйве, 1935). Всего сыграл 1264 турнирные и матчевые партии (+735, -127, =402), многие из них отмечены призами за красоту. Секретный архив Александра АлехинаВероятно, вряд ли будет возможно подтвердить или опровергнуть утверждение Алехина, что его статьи были фальсифицированы, они настолько нелепы, что не могли нанести никому никакого вреда. Однако, как свидетельствуют письма читателей в тот же «Chess», большинство европейских любителей шахмат, четыре года находившихся под пятой нацистов, гораздо жестче восприняли контакт Алехина с нацистами и вышедшие за его подписью явно антисемитские статьи. И когда Алехин получил из Англии приглашение на международный турнир в Лондоне, в начале 1946 года, это вызвало резко отрицательную реакцию не только в Голландии и Франции, но также в Англии и США. Под давлением общественного мнения англичане были вынуждены отозвать свое приглашение. В ответ Алехин отправил открытое письмо организатору турнира. Оно было опубликовано в январе 1946 года одновременно в «Chess» и «British chess magasine». «Дорогой мистер Хэттон-Уард, Я получил Ваше письмо, возвратившись 28 ноября с Канарских островов. Прежде чем я узнал то, что Вы мне сообщаете, я не мог что-либо предпринять, так как не знал о мотивах, которые заставили Вас отозвать Ваше приглашение. Сейчас я могу и должен высказаться, не потому, что Вы организуете турнир, какой бы чисто шахматный интерес это для меня ни имело, но прежде всего из-за мотивов, которые Вы привели. Вы сообщаете, что в определенных кругах люди высказали возражения, основанные на приписываемых мне симпатиях во время войны. Однако любой незаинтересованный человек должен представлять, какими должны быть мои настоящие чувства по отношению к людям, которые отняли у меня все, что имеет значение в жизни; к людям, которые разрушили мой дом, ограбили виллу моей жены и наконец, украли даже мое имя! Отдав всю свою жизнь служению шахматам, я никогда не интересовался тем, что не имело отношения к моей профессии. Однако, к несчастью, всю мою жизнь и особенно после того, как я завоевал титул чемпиона, люди старались представить меня в абсолютно фантастическом политическом свете. Более двадцати лет я носил ярлык „белогвардейца“, что было особенно разрушительно, так как делало невозможным контакты с моей родной страной, которую я никогда не переставал любить и ею восхищаться. В 1938-39 годах я надеялся, в результате переговоров и переписки с чемпионом СССР Ботвинником, положить конец этой абсурдной легенде, так как вопрос о матче между нами в СССР был уже практически решен. Однако... началась война, и после ее окончания я теперь „пронации“, обвиняемый в коллаборационизме и т. д. и т. п. Я далек от того, чтобы думать о Вас плохо, наоборот, я благодарен Вам за то, что Вы высказали это обвинение, - неопределенная ситуация, в которой я находился в течение двух последних лет, была для меня морально невыносимой. То, что протестовал доктор Эйве, меня не удивляет - было бы удивительнее, если бы он не протестовал. Среди массы чудовищных глупостей, опубликованных в „Pariser Zeitung“, были оскорбления членов Комитета, который организовал наш матч 1937 года: Голландская шахматная федерация даже направила г-ну Посту протест по этому поводу. В то время я был абсолютно бессилен сделать то, что полностью объяснило бы ситуацию - заявить публично, что эти статьи не были написаны мной. Д-р Эйве был так убежден в моем влиянии среди нацистов, что написал мне два письма с просьбой предпринять соответствующие меры, чтобы облегчить участь бедного Ландау и моего друга д-ра Оскама... однако в Германии и в оккупированных странах мы находились под постоянным наблюдением гестапо и угрозой самим попасть в концентрационный лагерь. Поэтому реакция др. Эйве на мое приглашение абсолютно естественна. Однако, как и многие другие, он сильно ошибается. Ваш основной довод, приведший к отзыву риглашения, „ультиматум“ Шахматной федерации США. Это очень серьезно, так как эти люди, очевидно, приняли такое решение и привели аргументы, которые по их мнению его оправдывают. Мне в данный момент они неизвестны, но кажется разумным предположить, что это вопрос коллаборации с нацистами. Обвинение в „коллаборационизме“, в основном, направлено против тех, кто присоединился к правительству Виши. Однако я никогда не имел ничего общего ни с этим правительством, ни с его чиновниками. Я играл в Германии и оккупированных странах, потому что это не только было нашим единственным средством существования, но также ценой свободы моей жены. И возвращаясь в моей памяти к ситуации, в которой оказался четыре года назад, я утверждаю, что и сегодня действовал бы точно таким же образом. В нормальной ситуации моя жена была способна и имела возможности заботиться о себе сама. Однако не во время войны и не в руках нацистов. Я повторю, если обвинение в „коллаборационизме“ базируется на моем вынужденном временном пребывании в Германии, мне нечего добавить - моя совесть чиста! Совсем другое дело, если я обвиняюсь в фабрикациях, в частности, статей, которые появились в „Pariser Zeitung“. Против этого я должен официально протестовать. В течение трех лет, пока Париж не был освобожден, я был вынужден молчать. Однако при первой же возможности в различных интервью представить факты в их истинном свете. В статьях, которые появились в 1941 году во время моего пребывания в Португалии и о которых я узнал в Германии, после того, как они были перепечатаны в „Deutsche Schachzeitung“, ничто не было в действительности написано мной. Я представил материал, связанный с необходимой реконструкцией ФИДЕ (Международной шахматной федерации), а также критику теории Стейница и Ласкера, написанную еще до 1938 года. Я был удивлен, когда получил письма от мистеров Хелмса и Стургиса о реакции, какую эти статьи - чисто технические, вызвали в Америке, и соответственно ответил м-ру Хелмсу. Только когда я узнал, какие появились бесподобно глупые фабрикации, наполненные нацистскими идеями, я понял в чем дело. Но тогда я был пленником нацистов, и нашей единственной надеждой на сохранение было молчание. Прошедшие годы разрушили мое здоровье и мои нервы, и я даже удивляюсь, что еще могу играть в шахматы. Моя преданность моему искусству, уважение, которое я проявлял к своим коллегам, и вся моя предвоенная жизнь должны заставить людей понять, что статьи были поддельными. И я особенно опечален тем, что не могу приехать в Лондон и высказаться. Ваш А. А. Алехин». В Лондоне в январе 1946 года прошли одновременно два международных турнира. В одном победил Герман Стейнер (США) 9 из 11, во втором Макс Эйве 9,5 из 11. По окончании соревнований большинство участников пришло на собрание в отель «Great Eastern», чтобы обсудить вопрос об Алехине. Председателем собрания был единогласно избран д-р Эйве. Вначале д-р Тартаковер, который под псевдонимом лейтенанта Картье принимал активное участие в борьбе с нацистами, предложил участникам собрания принять следующую резолюцию: «Шахматные мастера, собравшиеся в 1946 году в Лондоне на международном турнире, с удовлетворением отмечают, что Международная шахматная федерация, представленная в Европе доктором Рюэбом, совместно с Французской шахматной федерацией предпринимает расследование относительно обладателя титула чемпиона мира д-ра Алехина, обвиняемого в коллаборационизме. Подписавшие это обращение мастера надеются: 1. Что это расследование будет осуществлено возможно быстрее. 2. Что выводы будут совершенно объективными и д-ру Алехину будут предоставлены все возможности для ответа. 3. Что этот вопрос, который отравляет шахматный мир, в конце концов будет закрыт». Это исключительно ясное и справедливое предложение не удовлетворило всех присутствовавших и не было принято, после чего собрание затянулось на несколько часов. Как адвокат, д-р Тартаковер особенно возражал против требований некоторых из присутствовавших, чтобы д-р Алехин вернулся во Францию. Он рассматривал это требование как эквивалент судебному решению еще до рассмотрения дела в суде, хотя нежелание д-ра Алехина возвращаться во Францию могло быть связано с исключительными обстоятельствами, не имеющими никакого отношения к его истории. Как было написано в «British chess magazine», совещание грозило превратиться в судилище, где ораторы выступали и как обвинители, и как судьи. Понадобился такт и авторитет председателя собрания, чтобы повернуть его к желаемой цели: убедить ФИДЕ принять необходимые меры, которые бы прояснили невыносимую ситуацию. Все присутствовавшие согласились с тем, что этот неприятный вопрос не должен появится в прессе, после чего была принята следующая резолюция, копия которой послана д-ру Алехину. «Настоящее собрание шахматных мастеров решило: 1. Что существует обвинение м-ра Алехина в коллаборационизме с врагом. 2. Важно, чтобы это обвинение было быстро расследовано во Франции. 3. Желательно, чтобы м-р Алехин был приглашен вернуться во Францию, чтобы предстать перед соответствующими органами. 4. Что ФИДЕ должно содействовать и ускорить этот процесс и действовать в зависимости от обнаруженных обстоятельств». Журнал снабдил этот текст следующими комментариями: «Мы надеемся, что эта проблема будет так или иначе решена. Однако не следует быть слишком оптимистичными. ФИДЕ находится сейчас в процессе реорганизации, и ее первое заседание пройдет только летом, так что быстрого решения вопроса ожидать не следует. Мы по-прежнему считаем, что это вопрос юрисдикции соответствующих органов Франции. Только они могут решить, есть ли здесь основания для обвинения или нет». После войны во Франции прошел целый ряд процессов лиц, обвиняемых в сотрудничестве с нацистами. Среди них оказались такие известные фигуры, как актер и драматург Саша Гитри, шансонье Морис Шевалье и боксер Карпантье. Суд отнесся к ним весьма либерально, и все трое были оправданы. Совсем иным было отношение к подобным лицам у советской власти. Они, как правило, считались военными преступниками и подвергались суровому наказанию. Ботвинник еще до войны получил разрешение властей на матч с Алехиным. И уже в 1944 году, когда стало ясно, что война скоро закончится, начал готовить почву для возобновления переговоров. Однако выяснилось, что против этого матча председатель шахматной секции страны Б. Вайнштейн, полковник НКВД. Он пригласил Ботвинника к себе домой и стал объяснять, что Алехин - военный преступник, что он был офицером французской армии и после капитуляции Франции перешел на сторону врага. Как писал Ботвинник: «Спокойно, резко и твердо высказываю свою точку зрения и откланиваюсь. Ясно, что с таким председателем матча с Алехиным не сыграешь». После матча по радио СССР - США, закончившегося разгромом американской команды, группа советских мастеров написала письмо Сталину о необходимости организации матча Ботвинника с Алехиным. Ответ был положительным. И снова предоставим слово Ботвиннику: «Ситуация была деликатной: во-первых, Алехина ни в коем случае нельзя было приглашать в Москву, ибо это связано было с предварительным расследованием обвинений, и, во-вторых, нежелательно было вступать с ним в прямые переговоры. Я и предложил, чтобы весь матч был проведен в Англии, а переговоры сначала шли через посредство г-на Дюмонта, редактора журнала „Бритиш чесс магазин“ (по материалам, опубликованным в журнале, можно было догадаться, что Дюмонт с Алехиным состоит в переписке) и при содействии известного шахматного мастера А. Томаса. Предложение было принято, и переговоры начались». Англичане оказались готовы провести матч, тем более, что призовой фонд обеспечивал Советский Союз. Алехин в это время перебрался из Испании в Португалию, в небольшой курортный городок Эшторил, расположенный на берегу моря недалеко от Лиссабона. В начале марта 1946 года Алехин получил телеграмму от тогдашнего президента Британской шахматной федерации Дербишира. Он уведомлял чемпиона мира о том, что Ботвинник вызывает его на матч. Вскоре Алехина пригласили в Британское посольство в Лиссабоне и передали письмо Ботвинника. В письме говорилось: «Я сожалею, что война помешала нашему матчу в 1939 году. Я вновь вызываю Вас на матч за мировое первенство. Если Вы согласны, я жду Вашего ответа, в котором прошу Вас указать Ваше мнение о времени и месте матча. 4 февраля 1946 года Михаил Ботвинник». Для загнанного на край Европы Алехина матч с советским чемпионом давал хорошую возможность реабилитироваться. Он приободрился, стал полон планов, надежд. Жизнь снова приобрела смысл. Ответная телеграмма с согласием на поединок была отправлена в тот же день. И Алехин усердно начал готовиться к предстоящему матчу. 23 марта в Лондоне состоялось заседание Исполкома Британской шахматной федерации, на котором окончательно был решен вопрос о матче. После заседания Алехину была направлена телеграмма с официальным предложением сыграть матч на первенство мира с чемпионом Советского Союза. Неизвестно, получил ли чемпион мира эту телеграмму, но ответить на нее он не успел: 24 марта мир облетела весть о его неожиданной кончине... |
| МАТЧИ КОРОЛЕЙ ШАХМАТ |
|
ПЕРВЫЙ МАТЧ |
СТЕЙНИЦ ЧИГОРИН |
СТЕЙНИЦ ГУНСБЕРГ |
СТЕЙНИЦ ЛАСКЕР |
ЛАСКЕР МАРШАЛЛ |
|
ЛАСКЕР ТАРРАШ |
ЛАСКЕР ЯНОВСКИЙ |
ЛАСКЕР ШЛЕХТЕР |
ЛАСКЕР КАПАБЛАНКА |
КАПАБЛАНКА АЛЁХИН |
|
АЛЁХИН БОГОЛЮБОВ |
АЛЁХИН ЭЙВЕ |
МАТЧ ТУРНИР |
БОТВИННИК БРОНШТЕЙН |
БОТВИННИК СМЫСЛОВ |
|
БОТВИННИК ТАЛЬ |
БОТВИННИК ПЕТРОСЯН |
ПЕТРОСЯН СПАССКИЙ |
СПАССКИЙ ФИШЕР |
КАРПОВ КОРЧНОЙ |
|
КАРПОВ КАСПАРОВ 1984 год |
КАРПОВ КАСПАРОВ 1985 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1986 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1987 год |
КАСПАРОВ КАРПОВ 1990 год |
|
КРАМНИК ТОПАЛОВ 2006 год |
АНАНД Турнир 8-ми 2007 год |
АНАНД КРАМНИК 2008 год |
АНАНД ТОПАЛОВ 2010 год |
| ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА |
